И тут же тихонько вылезает оттуда и крадется вдоль стен, точно читая шепотом надписи в память усопших. Прочитав одни, он разражается пронзительным хохотом, над другими горестно стонет и плачет. А послушать его, когда он заберется в алтарь. Ох, помилуй нас, господи, мы тут так уютно уселись в кружок у огня. Поистине страшный голос у полночного ветра, поющего в церкви. А вверхуто, горо да колокольне. Вот где разбойник ветер ревет и свищет. Вверху, на колокольне, где он волен шнырять тудасюда в пролеты арок и в амбразуры, завиваться винтом вокруг узкой отвесной лестницы, крутить скрипучую флюгарку и сотрясать всю башню так, что ее дрожь пробирает. То были очень старые колокола, уж вы мне поверьте. Когдато давно их крестили епископы, так аксучто свидетельство об их крещении потерялось еще в незапамятные времена и никто не знал, как их нарекли. Но только не бессловесные. У них были громкие, чистые, заливистые, звонкие голоса, далеко разносившиеся по ветру. Мокреть вот что было хуже всего, холодная, липкая мокреть, которая окутывала его, точно отсыревшая шинель, другой шинели у него и не было, а без этой он предпочел бы обойтись. Трухти его прозвали за его любимый аллюр, усвоенный им для большей скорости, хотя и не дававший. Он не любил получать деньги даром.
![справочник города аксу справочник города аксу]()