Очень уж он жалел меня, говорит мальчик, вытирая глаза оборванным рукавом. Очень уж он жалел меня, очень. Тогда покой нисходит на одинокое тело, уже вселенное в последнее из своих земных жилищ, и узкие глаза ставен смотрят на него в течение всех тихих часов ночи. Если бы в те дни, когда этот несчастный еще младенцем лежал, как в гнездышке, в объятиях своей матери, подняв глазки на ее любящее лицо, цепляясь за ее шею и неумело стараясь обвить ее мягкими ручонками, если бы в те дни его мать могла видеть в пророческом видении, как он сейчас лежит здесь, она не поверила бы видению. О, если в более счастливые дни в душе его пылал огонь, теперь угасший, огонь любви к той женщине, которая любила его, где же эта женщина теперь, когда останки его еще не зарыты в землю. Достаточно того, что наступает рассвет, наступает утро, наступает полдень. На скверный клочок земли, который турок отверг бы, как ужасающую мерзость, при виде которого содрогнулся бы кафр, приносят нищие новопреставленного возлюбленного брата нашего, чтобы похоронить его по христианскому обряду. Внемлите, редкие огни в окнах безобразных домов, а вы, творящие в них беззаконие, творите его, хотя бы отгородившись от этого грозного зрелища. Внемли, пламя газа, так угрюмо горящее над железными воротами, в отравленном воздухе, что покрыл их колдовской мазью, слизистой на ощупь. Холодный, ясный, солнечный свет заглядывает в промерзшие до хрупкости леса и с удовлетворением видит, как резкий ветер разбрасывает листья и сушит мох. Целый день свет скользит по парку за бегущими тенями облаков, пытается их догнать и не. Он проникает в окна и кладет на портреты предков яркие полосы и блики, которые вовсе не входили в замыслы художников. Когда ему нечего делать, он может размышлять о своей знатности. А как это приятно когда то, о чем размышляешь, неистощимо. Сегодня утром вы, кажется, получили особенно много писем. Ей надоело читать ведь за перегон в двадцать миль она успела прочесть чуть не целую страницу.
![чертежи отмосток чертежи отмосток]()